Современные амфибии - это жалкие остатки некогда процветающего класса. А начиналось всё давным-давно в далёком-предалёком девонском периоде (длился с 419 по 359 миллионов лет назад). Представьте себе болото. Да не наше болото с россыпями клюквы и водяными и даже не болота в африканских джунглях или американской сельве с кучей разной живности.

Представьте себе палеозойское болото, доверху заваленное разной органикой, но почти безжизненное. Органика эта представляет собой многочисленные "мёртвые" останки когда-то живого, и практически весь кислород уходит на то, чтобы хоть как-то эти останки захоронить. Когда-то это болото было рекой. Мелководной, заросшей водной растительностью, но живой, хотя и бедноватой кислородом.

В эти богатые органикой пресные воды ещё в конце силура проникли рыбы из класса лопастепёрых. Чтобы передвигаться по заросшему дну водоёма и перебираться через затопленные коряги, они преобразовали свои мясистые плавники (вот где мышцы-то пригодились!) в подобие лапок. Правда, сначала с количеством пальцев не могли определиться, но это не так уж и важно. Чтобы бороться с недостатком кислорода, они "подключили" к жабрам ещё и примитивные лёгкие.

В девонском периоде эти рыбы оказались в ловушке. Изменения климата приводили к обмелению, заболачиванию и закислению некогда вполне комфортных для жизни рек. А уж когда в водоёме оставалась только мёртвая органика, то как в нём жить? "Никак", - решили рыбы и начали искать новую среду обитания. Благо, что конечности и частично лёгочное дыхание позволяли хотя бы переместиться в более подходящий водоём.

Одной из первых таких "смелых" рыб был канадско-гренландский тиктаалик. По сути, это всё ещё рыба, только с лапками и относительно подвижной шеей, позволяющей более эффективно заглатывать атмосферный воздух. И следующие позвоночные исследователи суши - ихтиостегиды - тоже были ещё рыбами со всеми присущими рыбам повадками и органами чувств.

Все эти "предамфибии" ещё не избавились от боковой линии во взрослом состоянии, от рыбьей чешуи, настоящего рыбьего хвоста, остатков жаберных крышек, ещё не обзавелись кожным дыханием. К воде они были привязаны даже теснее, чем современные лягушки, но меньше, чем некоторые их карбоновые и пермские эволюционные потомки. Скорее всего, на сушу они только изредка выползали, размножаясь и питаясь исключительно в воде.

Первыми не "рыболягушками", а уже "лягушками" в широком смысле этого слова стали позднедевонские и карбоновые лабиринтодонты (или стегоцефалы, как называли их раньше). Первые из них ещё были близки к рыбам, имея, в частности, внутренние жабры. Позже крупные виды, хотя и утратив жабры, перешли на почти полностью водный образ жизни. Более мелкие же решили перейти на практически сухопутный образ жизни, связываясь с водой только для размножения. Часть последних уже в второй половине карбона дали начало первым полностью сухопутным позвоночным - амниотам.